«…Берет на час.
Проходим в комнату, он раздевается, стыдливо прячет труселя в карман джинсов и трусит в душ.
Пока он там – я медитирую: «Брэд Пит, Брэд Пит…»
Заходит после душа голый, кидает кости на кровать, я строю кошечку, мурлычу что-то глупое, ложусь, поглаживаю тельце, он поворачивает мою тушку на спину… Заходит снизу и начинает меня есть.
Я медитирую.
Брэд Пит икает где-то в Голливуде.
Минута, две, он явно вошел в раж, пищит и булькает; вдруг чувствую – ползу.
Ну натурально, по кровати вниз, и попа выше, выше, выше. И он такой – подтягивает ее вверх, подтягивает и сам приподнимается, приподнимается…
Я:
– Милый, ты чего?
– О! – говорит он вдруг скороговоркой. – А ты можешь встать на голову?
– Не поняла, – вдупляюсь я. – Зачем?
– Ну, будет как шестьдесят девять, только стоя. Ты будешь тут (показывает на постель) на руках, а я тебя буду сверху держать, ну и… Я видел так, хочу попробовать.
– И где же ты такое видел, зайчик? – маленько изумляюсь я.
– Ну как… ну в фильме видел…
– Милый, – мурлычу томно, – так будет неудобно. Да и я цирковое не кончала, акробатка из меня – не очень.
– Я тебя подержу сверху, – с готовностью подхватывает он, – ну давай так попробуем, а?
И, даже не дождавшись, что же я скажу, он тащит мою попу вверх.
Не буду описывать, как я старалась занять хоть сколь-нибудь удобное положение, пока он там кряхтел и надрывался.
Это ни фига не описуемо. Лицо в подушке, попа сверху, в глазах – тоска, и мысли бродят: «Уронит – сверну шею… Сначала себе, потом, если выживу, – ему».
И вот пока я, морда красная (кровь-то прилила), пытаюсь удержаться и не грохнуться, стою и думаю «вот только бы не навернуться…», он сверху отрывается от процесса и задает мне потрясающий вопрос:
– А чего ты не стонешь? Тебе что, не нравится?
– Милый! – хриплю я снизу. – Мне не очень удобно, может, ты меня опустишь, как было?
– Ну нет! – как-то даже обиженно поучает он сверху, выглядывая мокрым из вареника. – Просто ты неудобно стоишь. Ты чуть подвинь руки, вот так…
И ножкой своей мою руку, на которую я упиралась, так аккуратненько – рраз! И подвинул.
Говорить, что было дальше?
Дальше был клубок. Конечно же, я потеряла равновесие, конечно же, он меня не удержал, конечно же, я грохнулась бедром об стену, и, конечно же, он навернулся сверху.
«В перевернутой кроватке ножки, ручки, сиськи, пятки.
Вот к чему всегда приводят в Камасутре опечатки» (с)
Я думала – все, с экспериментами покончено. Но когда он отполз и начал снова становиться на ноги – меня впаяло.
– Послушай, – сказала я, – я не акробатка, и вообще, я тяжела для столь странных этюдов, давай что-то стандартное, ладно? Попробовал – и хватит.
– Да ну чего ты? – заныл он. – Все ж нормально было. Вот почему они могут, а ты – нет?
– Кто они? – скептически спросила я.
– Ну они… девочки эти, – неопределенно пожал плечами он. – Те, что в фильмах.
– Милый, – глубоко вдохнула я, чтобы не треснуть ему по лбу, – милый, оставим девочек в покое. Давай лучше я тебе сама что-то сделаю, ладно?
Мне хотелось побыстрее с ним закончить…»
.........................
Ну как вам? По мне, дак миленько. Вместо жопы и задницы тут «попа», вместо «х***» тут ничего, нет тут названий женских отличительных органов, вульв, звёзд на "п", нет анусов, иных проходных отверстий и волосатых закутков. Нет многообразных глаголов, обозначающих траханье и иное телодвижение. Отсутствуют стандартные фразы и бойкие теги, обычно применяемые в рекламках под порнографическими картинками. Нет тут вульгарного мата. Нет тут, казалось бы, ничего эдакого. Одна сплошная физкультура и зарисовки процесса, переделанные в эмансипированную карикатуру. А что, разве плохой художественный жанр – карикатура?
Живенько написано. Глотается легко. Можно улыбнуться и усмехнуться. Не тошнит. Каждый может представлять себе сценки как хочет и по собственному вкусу добавлять междометия. В общем довольно комически описано, немножко дебильновато, правда, но то ж живая речь проститутки, а не мастера филологии, так сказать. «вхождение писателя в роль». И так далее. Воспитательная роль налицо… Оп! Налицо?
Да налицо. Воспитывают тут циников и гопников, прививают им культуру в сексуальной отрасли, отучивают материться, предлагают посмотреть на себя самих со стороны, а также совершать фэйсконтроль проституток, заказываемых на час, на предмет – не является ли она писательшей… или тайным фотографом, которая выставит их потом в каком-нибудь фэйсбуке с совсем махонькой пипиской, или, хуже того, – каким-нибудь лысым и немощным трижды женатым бой-дедушкой.
В общем, вполне цивильно написано, учитывая размах нынешнего разврата и полный крах нравственности христианского типа.
Можно сказать, что Екатерина Безфа… тьфу, Безымянная проявляет тут верх осторожности и словесной эквилибристики в интимной сфере ради того, чтобы…
А после слова «чтобы» ничего нет.
Нет и особой какой-то литературы, на чём хотелось бы отдельно остановиться. Нет искромётного юмора (приблизительно как у Славы Сэ), нет никакой сатиры – ни обыкновенной и классической, как у Ильфов, и не «от обратного», когда описывая, к примеру» сцены жестокости, читателю автоматически прививается ненависть к этой жестокости.
Пошленько тут? Простенько? Незатейливо? Бульварная литература, представляемая как народный наив и успех? Клюковка? Балаган?
Есть такое дело. Почти в чистом виде.
Похоже на живой рассказик того, о чём нередко, поддав кипяточку, делятся между собой весёлые проститутки разных калибров.
Может, тут похоже на «дно», прочитав о котором, вскрываются болячки и метастазы общества Кривых постсоветских Зеркал? Нет, нет здесь этого. Это не антисоциальный опус. Всё тут выглядит ровно наоборот: миленько описанное занятие проституцией, расказанное устами немножко остроумной девицы. Колкие остроты и самоирония безусловно присутствует, мужское население, как и мечталось писательницей, обмарано по полной. И персонажи тут далеко не картонные (сужу не по одному отрывку, конечно, а по всем «Запискам»), а, как говорится, «схваченные в бровь и в глаз».
В общем я сказал всё. И это не реклама. И не пиаровская антиреклама. Это настоящее легко хаваемое ЧТИВО (сотым кеглем) на фривольную тему.
Есть тут многое, а нет одного: нет тут нормально написанной литературы. Всё это эрзац от настоящей серьёзной литературы – процеженный, размолотый, разбавленный и дешёвенький для самых-присамых простачков и балбесов, которым нечего делать, кроме как читать ерундистику и стёб над ними же – оплёванными писательницей Екатериной Безымянной.
А также это чтиво для мадемуазелек и дам, которым само мужское племя представляется стадом сексуальных недоумков.
Её бы в депутаты теперь по итальянскому примеру.
Остался один вопрос, коли уж речь идёт о сравнении юмористки во фривольном жанре Екатерины Безымянной и настоящего «порнографа» Боборыкина Петра Дмитриевича, освистанного и поднятого на вилы критики (в лице, в том числе, Салтыкова-Щедрина – известного как едчайшего клеймителя нравов и социальной несправедливости и ниспровергателя гадости на земле русской) ещё в девятнадцатом веке.
Но, для этого надо бы читателю дать почитать что-нибудь из этой «самого порнографичного» боборыкинского романа «Жертва вечерняя».
Этим мы и займёмся в следующем посте.
(выходит, что продолжение следует)
(хроники-пазлы "Чокнутые детки" Глава 7 "Интерьер и экстерьер")
