Разной толщины бывают книжки
Разной толщины бывают книжки. Но есть одна – хоть и не самая толстая в мире – однакось поражает воображение тоже. Я приобрёл её в Озоне, поддавшись чарам одного моего “недавно случившегося” знакомого, который битый час утверждал, что лучше в мире книги нет. Имя моего нового товарища вам ничего не даст, поэтому я даже не собираюсь его раскрывать.
Почему я ему поверил?
Да только потому, что он, кроме английского и немецкого, знает ещё французский, шведский, финский, кажется итальянский, один или два из прибалтийских, и ещё немножко. Причём знает в тонкостях, хотя я и не уверен, что словарный запас у него во всех этих языках велик и достаточен для полноценного разговора с настоящими носителями этого языка.
При этом он не работает в гуманитарной сфере, а пашет на заводе каких-то удобрений.
Можете в такое поверить? Я поверил, потому что это факт.
При этом он болеет сахарным диабетом, и колется по этой причине через каждые пару часов.
При этом хлещет белое вино наравне со мной, хотя мне врачи, точно так же, как и ему, не советуют. Так как был инфаркт, едва не кончившийся печально... для меня и для родственников. Миру от моего убытия не стало бы ни холодно, ни жарко.
Кроме того, он обожает Сорокина, с которым у меня очень напряжённые отношения.
И мы даже повышали голос друг на друга по этой причине.
Я сказал, что нехорошо кушать Настю в жареном виде в день её рождения.
А он сказал, что важен не факт настиного скушания, а язык, с каковой ловкостью всё это действо было написано.
Да, стилист из Сорокина хоть куда.
Чего не скажешь о вкладе его русского литературного искусства в дело воспитания поколений. Это, в какой-то степени, моё кредо и понимание литературы. Не совсем "учебное" это дело литературы - учить, но однако же. Коль литература и само слово влияет на то, на сё (тут без всякой мистики), то нужно бы и поосторожничать… с пустословием и злословием. Обернётся против даже самого писателя если уж на то пошло.
А красную границу между искусством словосложения и воздействием его на общество неплохо бы понимать.
Моему товарищу же, для того, чтобы записать Сорокина в гении, достаточно оказалось "образного языка, а также стиля". Которые бы я назвал в совокупности "попугайской имитацией", а не искусством слова в его этическом значении.
А я отчего-то не люблю, когда описывают говнянные, даже не «свинцовые мерзости»; и, тем более, яркими красками. Сорокин – не наивный Босх, а рассчётчик, математик с задатками лохотронщика, Остап Бендер, Алан Чумак, только в своей хорошо изученной сфере – в литературе.
Меня, привыкшему ко многому на этом свете, почему-то от этого тошнит. Наверно, не дорос до таких высот толерантности.
Ну да ладно: начали-то мы говорить совсем о другом.
В общем, вот эта книга, которую я не буду читать полностью. Я всего лишь попробую поверить моему новому знакомому на предмет ЛУЧШЕЙ книги в мире.
Сначала поверю на слово, чтобы читать было приятней и непредвзято; а потом сделаю свой вывод.
Угадайте, которая из этих, что на фото?
