Продолжаю публиковать фрагменты из роман-легенды "Фуй-Шуй" . Жду когда позовут в какой-нибудь Букер. Пока молчат. Будто рыбы.
1.2
Настька-Лидия Чёрная была с зонтом, а на заднике ошибочно застыл крупным планом белый парусник с незапланированно одетыми людьми. Люди вывалили гурьбой на борт и таращились, показывая пальцами в сторону фильмы. Один, что в котелке, отливал прямо в воду. Тогда снимали «Даму с собачкой в стиле ню».
– Вау, ноль пятый год! Там стреляют, а эта шлюха ебтётся! – увидел дату на обороте и обиделся Алтын. Прочёл по слогам дальше: «Дорогой Володичка, это я будто Анастасия в Одессе. Похожа, правда! Твоя Лида. Люблю тебя до безрассудства».
– Вот же... блядь. Ещё и артисткой подрабатывала. Такая не пропадёт. Стервь она! Подбирушка!
– Я и говорю, – оживляется Степан.
– А ща така благородна дамочка, – подлил яду Жало.
– Копить можно с тех бабок. Клавке две сотни с половиной отдавала... с революции чуть меньше, но давала же!
– Чё-то у тебя с арифметикой не сходится, давай-ка ещё раз разжуй обчеству.
– Чего объяснять: мы вместе в ломбард ходили с часиками на, швейцария, блядь, с цепью ходили, с крестом, всё не дутое, а на кресте брюллов немеряно... Я её охранял на... У Лидки до революции был флигелёк на Прудах. Что ж она с ево ничего не взяла? Голой уехала на?
– Чего ж не взял по пути... пока в ломбард пёрлись? Чик по башке, под горло... и навар твой. Забыл, как баланду варить?
– А чего не взял, жить было надо... и меня не обижала... однако.
– А взяла и выгнала!
– Не то, чтобы уж выгнала, мягко, блядь буду, попросила... Да я сам, по правде говоря, ушёл, как на трубочиста приткнулся. Больше стало, ей богу. Не вру! И дворы скребу по найму. Мне не жалко. Один я без вас не ходок. Мелочь это. А вместе – сила! Жалко и тётку, она мне подмогла, я у ней три года швейцарил, не пыльно на... Дети у неё. Че ж я! Детишков жалко. А тут доходных домов...
– Бэмс! – по башке.
И переменился тон у Степана-На, замельтешил, затараторил:
– Да вы не думайте. Остатков у ней до чёрта! Ложки, вилки, подносы – серебро. Стенные часы живы, а в них чистое серебро, а кукушка – золота кусок, голубого золота на. Редкость на, а не кукушка. Императрица позавидует. Царской высоты, боярского весу часики. В них, блядь, сажень роста. Брякают хрустальным звоном и английские частушки поют на.
– Кхек!
– Как бы лишку не переврать, – думает, – откукуется на шее!
– Не попутал кофий с отрубями?
– Дак, мы у неё самой и поглядим и спросим, еслив надо, – уверяет Степан.
– Спросим... – хохочет небритый Алтын, подключаясь к разговору. Ему только треуголки не хватает: как есть пират! – И пирогов спросим. Уж так попросим, что аж уроем. – Требуха есть ещё?
– Жевни. Вот.
– А поточнее если? Спрятано, а сам не видел, – подмечают справа.
– И нешто покажешь? – замахнулись слева и сзади. Шутя, для своих. Степан крутого замаха не видел, а то соответствующим настроением попортил бы себе штаны.
– Не знаю точно где, а знаю точно, что есть на! Как рыб в море не видать на, так и...
– Говори по-русски! Разнакался! Чего ты нам трепало моешь! Есть, есть! Заладил какадуем. Рыбы! В море! Разведку надо было вести, а не крошки со стола собирать. Вот мы вернулись и что? Ты нам должен, не забывай. Гуди[1] по делу или...
– Или?
Подумали незлобные, разумные люди. Поскребли затылки. Идея была любопытной: ни одного мужика в том богатом доме. Даром бери – не хочу! Ножи спрятали на время. Комиссар Кожан крутнул барабан. Теперь пуля в безопасном для Стёпки месте, и от случайного выстрела страховка. Пули надо беречь: они денег стоят.
– Грызуны, говоришь, там есть? Сколько их?
– Есть парочка. Малолетки оба. Не сделают ничего на. Слабы. Девица и...
– Каким возрастком?
– Девчонке восемь-девять... с хвостиком, мальцу вообще шесть.
– Это хорошо. Нам взрослые ни к чему. А двустволке[2] сколь, гувернантке твоей? Етил, поди, втихушку!
– Под двадцать четыре-пять... Да тихая она, не крепкая. Дунь и рассыплется... Не етил. Не давала. Честную корчит.
– Ага, нормалек. Ну и как теперь? С нами пойдёшь, или желаешь опять отсидеться в подвале? Коли не найдём бабла, так кобздец тебе, Стёп.
– С вами, с вами, люди добрые... товарищи... Насосик, Жалок, Алтын, ну что вы! Желвак!
– Гусь тебе товарищ... Ты мне вспомни, Стёп, бабло в кабалу[3] брал?
– Ну, брал...
– Не «ну», а просто брал. А возвращал?
– Ну...
– Гну! Не возвращал. Абщабу берданил[4]? Сено носил? Хоть бы раз, сука!
– Э-э-э... Вёрст-то до вас...
– Какой вёрст, нах вёрст! Бедолаг[5] не вёрстами меряют!
– Вот и «э», – встрял Кожан, – забыл ты нас, а мы помнили. Мохнатую[6] вместе теребили... Банк дербанили тоже вместе, а щас что? А то, что ты тут один развлекался, вот что. Поганку крутил[7]. А мы дело делали, товарищи на батарее[8], а я вот в Чека прописался. Люди у нас теперь свои и там и тут. С двух сторон баррикады. Как бы своих не пострелять, понимаешь ты, дуралей? Над бонбой как на привязи сидим, а колечки у тех и у других на верёвочке.
– Под прицелом! – обиженно выкрикнул Алтын. – У своих, блядь!
Кожан:
– Ошибки могут... У фартовых[9] и везучих, знаешь! Сдача не залёживается. Не простят... кто-то. Не одни мы в Питере. Мало кто знает ход наш. Рискованно и говорить никому нельзя. Наша это выдумка, партия шахмат, цейтнот: на том краю доски в половине полпервого, да на четвертинке полноги стоим. А что делать? Хитрим, Стёпка, вертимся как кишки в духовке, а ты тут булки отсиживаешь.
– Мы в дёжку[10] там играли! Прикидывались! – обиженно выкрикнул Насос голосом юнца, вспомнив свою расцелкованную да разхераченную донельзя, проигранную в карты жопу, – пока ты тут... Сука ты, словом. Обычная сука. ...Под путёвого шпарил! Жидил[11]!
– Мужики! Простите христарадь, я поправлюсь, мне с Лидками-Клавками уж теперь точно не по пути. Осадьте, люди, жиганы[12], охолонитесь, а? Я с вами. Точняк. Провожу по дому, заначки, наколки, всё разменяю. Выпас есть. По стенке постучим. По Лидке, по Клавке тукнем. И зазвенит в трёх местах, блёй буду...
– Ха-ха-ха! Удивил.
– Время будет, – продолжал Степан, – мы ж с бумагами, а не нахрапом. Да же, Кожан?
– Не твоя забота, – говорит Кожан. Это мой туз, козырной он, а не твой, понял! Покамест ходи в шестёрках, пока не докажешь...
– Есть бабки у неё, не могли они исчезнуть. Мужики! Кайло возьмём. У меня есть! Пригодится, – защищается провинившийся на всю «Леблядскую» Степан.
– Кхе, ещё стенки копать!
– Подумайте вот, расклад какой:
[1] Отчитывайся (воровск. жарг.)
[2] Двустволка - Девка(блатн. жарг.)
[3] Деньги в долг (блатн. жарг.)
[4] Анашу курил(блатн. жарг.)
[5] Бедолаги-категория осуждённых, обиженная своими товарищами, друзьями, единомышленниками (блатн. жарг.)
[6] Мохнатить – изнасиловать (блатн. жарг.)
[7] Поганку крутить - Заниматься нехорошими делами (блатн. жарг.)
[8] Батарея – тюрьма (блатн. жарг.)
[9] Фартовый – счастливый человек (блатн. жарг.)
[10] В дёжку долбить – заниматься мужеложством (блатн. жарг.)
[11] Жидить – умничать (блатн. жарг.)
[12] Жиган – беспризорник, вор-рецицивист (блатн. жарг.)
