14.7
Девочки крайне удивлены. У них никогда звёздочки в глазах не прыгали, несмотря на то, что они, забросив трёхколёсные чудища, кренделя по двору и испытывая на сарафанах притропиночные – околооградные и дальние лесные колючки – вовсю осваивали мамкин, дырявый в середине, дрянский велосипед.
– Девочкам в платьицах не положено задирать ноги, – так объясняла бабушка странный выгрыз посередине конструкции.
...Потом всё прошло, – не останавливается Михейша.
...Заработал на колесе осьмёрку. Знаете что такое осьмёрка? Это, если сбоку посмотреть, то...
– Увидим осьмёрку! – кричат девчонки, – понимаем, знаем эту циферку...
– Правильно говорить восемь, – поправляет бабушка.
– Не объясняй. Мы знаем. А что дальше, братик Михейша?
– Надо же, сколько вежливости! – думает Михейша. – ...Папа с дедом колесо чинили, а я смотрел.
– И-и-и. Что ли не помог папке? – закручинилась Авдотья Никифоровна за внучиковый грех дальний.
– ...Теперь сам сумел бы, а тогда... Тогда меня не допустили. Спрячь руки за спину и не мажься почём зря – говорили.
– Масло так просто не отмыть, – говорит Даша, защищая брата. – Надо много чёрного мыла.
– Собачьего!
– ???
Про производство мыла можно было поговорить отдельно. Но некогда:
– ...Героического в том падении ничего нет, – продолжает главный рассказчик.
– Ну, да? – По мнению девочек, падение с велосипеда – настоящее геройство.
– Это вам не с колокольни прыгать... – Последнее добавлено зря.
– Конечно, нет. Не с колокольни. Колокольня выше.
Малышки хихикают. Леночка посмеивается по-взрослому: «Пробовал что ли с колокольни?»
Михейша с колокольни не пробовал, только с нижних веток кедра в мягкий муравейник, а зимой – кубарем с мёрзлого сеновала в сугроб. Приятно получить вдогонку по затылку невесть откуда взявшейся на сеновале половинкой кирпича!
– Наша колокольня ростом с чекушку: там не успеешь взмахнуть крылом, как бряк! – и лепёшка! Сочень для торта... с размазкой.
– Хи-хи-хи. Тортик! Наполеон – ещё скажите. (Наполеоны у бабки – ой как хороши: вся округа выпрашивала рецепт). Как хорошо, что колокольня мала. А то у нас братика бы не стало... А больно с такой высоты?
– С такой больно. Кости только переломаешь и будешь всю жизнь инвалидом на костылях.
Девочки изобразили Михейшу на костылях.
– Мы бы ухаживали за тобой. Вот! Носили бы в постельку еду. Ты жил бы королём и только бы отдыхал.
– А в туалет тоже бы носили? На носилках или как? Горшочек бы таскали туда-сюда, да? Санитарки, да? Мне такого, уважаемые сестрички, не надо!
Про ночную вазу милые сиделки не додумали и потому отставили её в сторону.
– Ну, так и дальше?
– Про что дальше?
– Как упал, детальки ещё дорасскажи.
– Пошли Хиханька с Хахонькой как-то раз в лесок и встретился им...
– Нет, не так. В прошлый раз ты не так начинал...
– Смешного в паденьях ничего нет. – От обиды нафуфыриваются Михейшины щеки. – А Хихонька с...
– А в дурацких есть! Особенно с колокольни. Это не полёт, – перебивает Олюшка, – а люди – они не птицы. Им летать даже с велосипедом не положено.
– Падать с велосипеда это обычное и нередкое обстоятельство двухколёсного движения, – завершает Михейша, лицезря несправедливый оборот, – не стоило даже вспоминать! Катались бы на трёхколёсных своих заморышах и без проблем. – И для перевода темы: «Кстати у нас и трёхколёсные аэропланы даже есть...»
– Что есть? Эропланы на трёх колёсах? Покажи!
– На Руси есть, а не во дворе! Так что, почём зря, дорогушки, смеётесь.
Про трёхколёсные, многокрылые гатчинские самолёты, которых надо ещё заводить с толкача, тем более про славных братьев Райт, сестры не знают. Вообще ничего не знают про современную технику: о чём с ними говорить!
История с доблестным падением Михейши закончена. Герой развенчан до степени неудачника.
Может зря рассказал правду Михейша. Можно было поддать форсу и всё обернуть другой, доблестной стороной.
Воцарилось молчание.
Не стал Михейша обсуждать молочные проблемы. Полностью надулся: вот-вот лопнет.
– А кто верещал дома? – Это уже последние возгласы под самый занавес.
Девочки любят, когда Михейша рассказывает ужасные истории и сказки с героями, где один страшнее другого, где люди падают с небес, а также когда ангелы в виде голубя могут приземлиться в форточке, когда домовые свистят в трубе, когда обыкновенные крысы превращаются в...
– А кто тряпицу просил на лоб?
Народ требует продолжения, чтобы, если и не искать справедливости, то хотя бы вдоволь досмеяться над братцем.
– Не верещал, а глаза сами мокрились. Сами собой мокрые были то есть. Понимаете? От росы и прохлады. Да, отшвартуйтесь уже! Прицепились репьём!
***
Было ещё одно постыдное дело, когда соседский мальчишка пописал на голову ему – двухлетнему малышу, роющему золотые пещеры для деревянных щепколюдей в песочной горе на берегу Кисловской Заводи.
Леночка, вначале не углядевшая деталей этого дурного события, – она купалась у другого берега, – но, всё-таки – дальняя свидетельница этого происшествия... она промчалась по мосткам как взбешённая фурия. И лучше бы тот старший мальчик в картузе, а не в панамке даже, вовремя удалился в чащи.
Картуз Леночка проткнула палкой, а палку воткнула в песок: «Обидишь наших – станешь кашей».
Подробности этой односторонней битвы старшие члены семьи знают, но утаивают в нетравмическую пользу тонкой Михейшиной души.
Вот как в доме любят и берегут Михейшу!
(продолжение следует) fрэндить
